Новости

Беседа руководителя Федерального агентства по рыболовству Андрея Крайнего с обозревателем Русской службы новостей Рустамом Каримовым

В гостях: Андрей Крайний

В студии: Рустам Каримов

Р. КАРИМОВ: Здравствуйте! У микрофона Рустам Каримов. Сегодня в рамках программы «Позиция» мы подводим итоги прошедшего года. У нас в гостях руководитель Росрыболовства Андрей Крайний. Андрей Анатольевич, добрый вечер!

А. КРАЙНИЙ: Добрый вечер!

Р. КАРИМОВ: В первую очередь поговорим о рыбе, о квотах, о жалобах, плюсах работы вашего ведомства. Что вы можете отметить? 2010-ый год для вас стал знаковым в плане работы?

А. КРАЙНИЙ: Во всяком случае, та тенденция, которая наметилась в 2009-ом году, она только усилилась. Я хочу напомнить нашим слушателям, что 2009-ый год, год кризиса, российское рыболовство прошло без потрясений и потерь. Мы увеличили вылов, производство пищевой продукции. Мы не сократили ни одного рабочего места в 2009 году. Зарплаты выросли на 20 процентов. По всем показателям у нас все было в плюсе. Наверное, это была единственная отрасль в 2009-ом году, которая показала рост ВВП на 4.5 процента.

Р. КАРИМОВ: Благодаря чему?

А. КРАЙНИЙ: Этот же вопрос в конце 2009-ого года мне задал председатель правительства. Ответ был мой простой: «Это просто управление. Это были менеджерские решения, расшивка застарелых проблем, снятие излишних административных барьеров, хорошая работа наших институтов, которая позволила вывести весь флот 1-ого января в море, рыбаки начали вовремя работать. Это был возврат к хорошему советскому прошлому. Были созданы экспедиции. Это менеджмент, не более того». В 2010-ом году, очень приятно мне сказать, отрасль идет на очередной рекорд. По всем показателям мы выходим на уровень 4-ех миллионов тонн. Это абсолютно лучший результат с 1991 года. Более того. РФ до развала СССР примерно 4 миллиона — 4 миллиона 100 тысяч вылавливала. Можно сказать, что в 2010-ом году отрасль возвращается на те показатели, выбирается из ямы, в которую мы падали 15 лет. Что еще знакового случилось? Как, возможно, помнят наши слушатели, в 2008-ом году было принято решение, а в 2009-ом мы дали долгосрочное право вылова на 10 лет компаниям. На 20 лет дали рыбопромысловые участки. То есть там, где ловят с берега. Это управленческое решение дало совершенно другие горизонты планирования. Отрасль очень капиталоемкая. Достаточно сказать, что один современный пароход стоит от 30 до 50 миллионов долларов. Это сложнейшая фабрика. Это гораздо сложнее, чем танкер построить. В 2010-ом году был обвал инвестиций. Если посчитать только крупные проекты, то 4 миллиарда рублей бизнес инвестировал в заводы. Самое приятное, что эти заводы суперсовременные, заводы 21-ого века. В августе 2010-ого на Камчатке было большое совещание, которое провел председатель правительства. Я ему сказал: «Владимир Владимирович, смело могу сказать вам, что это самые современные заводы в России. И заводы американские на Аляске нервно курят в стороне». Р. КАРИМОВ: Это отечественные инвесторы?

А. КРАЙНИЙ: Это наши инвесторы, камчатские. Завод один был построен в Корякии. Три завода были построены на Камчатке. Суперсовременный холодильник вошел в строй в Ленинградской области. Суперсовременный завод по переработке рыбы был открыт в Калининградской области. Таких знаковых проектов немало. По сравнению с прошлыми годами рост инвестиций — в 10–16 раз. Люди, получив долгосрочное право вылова, без понуканий со стороны государства начали инвестировать. Единственное, что мы сделали, мы предусмотрели в этом году субсидии на погашение процентной ставки по кредиту. 2/3 ставки рефинансируем, бюджет возвращает. Многие компании этим воспользовались. Конечно, при таких условиях цена денег приближается к ценам кредитов, которые берут на Западе. То есть порядка 4–5 процентов получается по рублям. В два раза ниже инфляции.

Р. КАРИМОВ: А доля иностранных инвестиций?

А. КРАЙНИЙ: Дело в том, что рыбный промысел в России, это закреплено законодательно, вылов рыбы в море в нашей зоне объявлен стратегической отраслью. Поэтому иностранные компании могут приобрести некий пакет акций, но не контрольный. Только с разрешения правительства РФ. Это общемировая практика. В Америке так же, в Перу, в Норвегии. Можно назвать много стран. Мы предлагаем иностранным инвесторам инвестировать «в берег». Пожалуйста, стройте холодильники, перерабатывающие заводы, логистические компании по перевозке, оптовые или оптово-розничные рынки.

Р. КАРИМОВ: Но не прямой вылов.

А. КРАЙНИЙ: Не прямой вылов. Потому что рыбаки России (цифры это показывают) в состоянии с этим справиться. И еще раз хочу подчеркнуть, это общемировая практика. У России есть свои интересы, свои водные биоресурсы. Мы в состоянии вылавливать своими силами. Тем более, что, к примеру, на Дальнем Востоке, зачастую это единственная возможность заниматься каким-то делом. Потому что в прибрежных поселках Камчатки, востока и запада Корякии, Приморского края, Курильских островов нет, и в ближайшей исторической перспективе не будет никакой другой работы, кроме вылова и переработки рыбы.

Р. КАРИМОВ: Андрей Анатольевич, была жалоба Владимиру Путину от малочисленных коренных народов. Они сказали о том, что квот не выделяется, о том, что чиновники — это вечная проблема России во всех сферах. Чиновники, административные барьеры — как с этим справляться?

А. КРАЙНИЙ: Председатель правительства достаточно четко эту проблему разделил. Он сказал примерно: «Безусловно, мы будем защищать права коренных малочисленных народов, но при этом надо отделить интересы коренных малочисленных народов и тех групп людей, которые зачастую скрываются за их спинами».

Р. КАРИМОВ: Браконьеров?

А. КРАЙНИЙ: Бывших браконьеров, которые хотят легализоваться. Что происходит сегодня? Вот женщина, которая выступала, Надежда Александровна Селюк из поселка Красный Яр, честно вам скажу и откровенно, она несколько ввела в заблуждение председателя правительства. Мы потом с не обменялись мнениями. Дело в том, что село Красный Яр находится в 650-ти километрах от Тихого океана. Поэтому ни о каком традиционном рыболовстве в этом селе не может быть и речи. Представьте себе, как 100 или 200 лет назад коренные малочисленные народы могли добраться до моря? Какая рыбалка? Пример яркий того, как представители коренных малочисленных народов говорят о своих правах, не занимаясь традиционным рыболовством. Что сегодня происходит? У нас, к сожалению или к счастью, с тех пор, как отменили в РФ графу «национальность» в паспортах, нет правил отнесений человека к тем или иным коренным малым народам. Что получается по факту? Человек приезжает на Камчатку, живет там 3 года, потом приходит в суд и говорит:

— Я себя ощущаю коряком.

— Товарищ, судя по вашему лицу и разрезу глаз, не очень-то вы похожи на коряка!

— А я себя ощущаю коряком.

Он обращается в суд, и суд вынужден выносить решение, что он — коряк. Мы же сегодня имеем право сказать, что я — украинец, я — русский, я — еще кто-то. Да? Он, получив бумажку из суда, что он коряк, приходит в управление рыболовства на Камчатке и говорит: «Видите, я — коряк. Поэтому вы мне должны предоставить право безвозмездно где угодно и любое количество рыбы ловить». Из-за этого что произошло? У нас до начала 2000 годов на Камчатке было 10 родовых общин. Не могло увеличиться коренное малочисленное население таким образом, что сегодня у нас 220 родовых общин по факту. Что происходит? Во-первых, нет правил отнесения к коренным малочисленным народам, во-вторых, любой КМНС может создавать любое количество родовых общин. Я председателю правительства на Камчатке и говорил: «Если, Владимир Владимирович, вы, первый вице-премьер Зубков и я захотим, мы сможем с вами создать (там, как партячейка, три человека — родовая община) родовую корякскую общину и требовать права доступа к ресурсам. К чему это приводит? У нас по Камчатке в этом году было заявок от коренных малочисленных народов на вывоз лососей на 73 тысячи тонн. Вся Камчатка поймала 120 тысяч. И получается противопоставление. У нас на Камчатке живет 15 тысяч КМНС на самом деле, если честно считать. А всего население 340–330 тысяч. И получается, что мы должны отдать КМНС-ам больше половины вылова. Тогда наступает противоречие: а остальное население Камчатки, которое живет там 2–3 поколения, являясь русскими, не имеет такого права. Они вынуждены будут в этой ситуации долавливать то, что останется. В этих условиях мы погубим наши компании рыбопромысловые и мы вынуждены будем закрывать наши прибрежные поселки, где не живут КМНС, но живут русские, которые традиционно занимаются рыбалкой. На Чукотке такой проблемы не существует. Там никто не записывается в КМНС-ы, там КМНС-ы настоящие (чукчи) ловят рыбу так, китов бьют так, как это делали предки 200 лет назад. Они выходят в море на лодочках и гарпунами забивают этого кита. И никаких проблем! На Камчатке или в Хабаровском крае КМНС и примкнувшие к ним начинают требовать промышленных объемов рыболовства. При этом они говорят: „Нам нужны объемы для реализации“. А это уж точно никакое не традиционное хозяйствование. Мы подняли опыт наших ближайших соседей из штата Аляски, мы посмотрели на то, что происходит в Норвегии. Принцип везде один и тот же. У американцев написано, что не только алеуты, но и все граждане штата Аляска для того, чтобы не создавать напряжение внутри, между этническими общинами разных народов и народностей, имеют право выловить рыбы сколько угодно, свободно, без каких-либо разрешений, но — говорят американцы — только для личного употребления. Продаешь рыбу, которую ты выловил как гражданин штата Аляска,— наступает уголовная ответственность. Нам представляется, что для того, чтобы эти народы занимались тем, чем они занимались испокон веков, мы даем возможность ловить сколько угодно (для себя, для собак своих), но без права реализации. Если вы хотите заниматься бизнесом, тоже никаких проблем. Но тогда уже без преференций, вместе со всеми, на общих условиях. Потому что люди строят заводы, вкладывают десятки миллионов долларов, предоставляют рабочие места. Если вы хотите так же заниматься бизнесом, то — извините — чем вы отличаетесь от тех, кто инвестировал? Пожалуйста, инвестируйте, но на общих основаниях. Вот наша позиция.

Р. КАРИМОВ: А насчет чиновников? Административных барьеров? Коррупции, о которой говорил Медведев и другие чиновники высших эшелонов власти. Можно говорить, что в вашем ведомстве этого меньше за этот год?

А. КРАЙНИЙ: То, что коррупция в ведомстве есть, безусловно. Плохой бы был руководитель, если бы я вам сказал, что у нас все замечательно, мы все белые и пушистые. Это неправда. Для того чтобы ее не было или она приобрела характер исключительный многое делается. Во-первых, сегодня все законодательные и нормативно-правовые акты в министерстве юстиций проверяют на коррупциогенность. Что это значит? Под лупой рассматриваются документы, которые принимает правительство, приказы, которые выпускает то или иное ведомство, в том числе и Росрыболовство на предмет того, чтобы не чиновник решал: так можно, а так нельзя. Вот тогда начинается простор для коррупции. Кроме этого, мы в 2008 году сделали колоссальный шаг в борьбе с коррупцией. Мы дали квоты на вылов водных биоресурсов людям на 10 лет. Что происходило до этого? Каждый год Росрыболовство начинало делить рыбу. Во-первых, это колоссальная работа. Это 1780 компаний, представители которых должны были приехать в Москву, толкаться во всех приемных чиновников, с замиранием сердца ожидая, сколько дадут рыбы. А ведь это бизнес, надо инвестировать, надо ремонтировать суда, нанимать экипажи. А было непонятно. Конечно, это создавало огромный простор для творчества чиновников. Предъявите свои аргументы, что называется. А! Вы пришли с сумкой «Динамо» — вам квота побольше, вы пришли с пакетиком — вам квота поменьше. Мы эту ситуацию просто уничтожили. Мы дали квоты на 10 лет. После того как это решение начали реализовывать, у меня бывали ситуации, когда звонили телефоны (в том числе и цвета слоновой кости), и высокопоставленные люди начинали просить за ту или иную компанию: «А нельзя ли дать квоты или увеличить квоты?» Я говорил: «Конечно, можно». Люди радовались в телефоне. Я говорил: «Да-да, обращайтесь в июле 2017 года, потому что до 2017-ого все разделено».

Р. КАРИМОВ: То есть бороться с коррупцией надо созданием специальных условий работы?

А. КРАЙНИЙ: Совершенно верно.

Р. КАРИМОВ: Об этом говорит Андрей Крайний, руководитель Росрыболовства. А не ужесточением наказаний. Медведев говорил о том, что нужно наказывать взяточников максимальным размером штрафа равного стократной сумме взятки. Лидер ЛДПР Жириновский сказал, что нужно ставить метку с буквой «К». Мы понимаем, что это значит.

А. КРАЙНИЙ: Я эту позицию — не только потому, что Президент сказал — разделяю. Надо наказывать рублем, это нормально абсолютно, цивилизованно. Насчет стократного, наверное, да. Я за ужесточение наказания, но не за ужесточение уголовной ответственности. Понимаете, какая штука? Есть примеры мусульманских стран, где есть шариатские суды. Вору отрубают кисть руки за воровство. Когда это происходит при большом стечении народа, в это время в толпе орудуют карманники, понимаете? Ужесточение наказания само по себе не решает проблему. Надо создавать условия, при которых воздействие чиновников на ситуацию было бы минимальным. Пример один я привел. Потом — уведомительный порядок. То есть я хочу заниматься бизнесом. Я по электронке отослал уведомление, что хочу заниматься бизнесом. Все! Как можно больше предоставлять электронных услуг через интернет. Чтобы не было контакта с чиновником. И абсолютно жестко регламентировать — это сингапурский опыт — по времени регламент. Понимаете, самая страшная коррупция — бытовая, на низком уровне. Конечно, вкусно для журналистов: поймали чиновника за взятку в миллион долларов — класс! Все каналы показывают. Но мы с вами каждый день оказываемся в ситуации, нам нужна справка для ребенка в детский сад, нам нужна справка из ДЭЗа. И там мы сталкиваемся с бытовой коррупцией, когда человек говорит: «Знаете, у меня много работы. Заходите через месяц». А нам надо завтра, и мы начинаем дрожащими липкими ручонками (потому что не очень это умеем) предлагать ему тысячу-две-три рублей. Когда будет жесткий регламент, вам не надо будет ходить к чиновнику. Вы подали заявление на некую справку (в Татарстане это уже работает, потому что весь кабинет министров Татарстана прошел стажировку в Сингапуре), написано в регламенте, что в течение 10 дней вам обязаны выдать эту справку. Если вам не выдали справку, вы просто пишите в вышестоящие органы, что нарушен регламент. Два раза нарушение регламента — с пляжа на мороз. Человек теряет работу. Вам не надо к чиновником общаться!

Р. КАРИМОВ: Получается, что кто-то лоббирует это все, чтобы не принимали на законодательном уровне таких правил?

А. КРАЙНИЙ: Мне трудно судить, кто лоббирует. Безусловно, Когда мы говорим слово «чиновник», все почему-то начинают смотреть на Кремль, на Белый дом. Хотя сколько в Кремле или Белом доме работает народу? Ничтожно мало людей. До тех пор, пока нет жестких правил игры, чиновник получает возможность резвиться. Кто мешает принять решение о том, что инспектор ДПС не имеет права получать деньги на месте нарушения. Выписал квитанцию — все. Нет! Многие из нас говорят: «Не надо. Квитанция, в суд, потом в сберкассу идти. … Давайте я на месте решу». Мы сами постоянно провоцируем. Поэтому те меры, о которых я сказал, и ужесточение наказаний. При этом при всем, обращаясь к нашим радиослушателям, да, я понимаю, что гораздо легче сунуть 2–3 тысячи рублей и получить некую справку, бумажку или подпись. Но если мы с вами не будем ежедневно воспроизводить эту коррупцию, она начнет рассасываться. Тогда с ней будет легче работать.

Р. КАРИМОВ: Плюс, еще контроль. Нельзя говорить, что жалобы — это стукачество.

А. КРАЙНИЙ: Нет, конечно! О чем вы говорите? Единственное, я категорический противник анонимок, потому что в таком случае мы все — от журналистов РСН, до меня или Президента — находимся под ударом. А когда человек говорит: «Нарушены мои права таким-то чиновником, вот моя подпись»,— не надо этого бояться, никто вас за это не расстреляет. Тогда, да, надо на эти жалобы реагировать, разбираться, принимать решение.

Р. КАРИМОВ: Тогда можно говорить о гражданском обществе.

А. КРАЙНИЙ: Совершенно верно. Без гражданского общества постоянными усилиями сверху мы можем задушить коррупцию наверху, но внизу она будет постоянно воспроизводиться. В общей массе, если брать верх и низ, это 95 на 5 соотношение.

Р. КАРИМОВ: Наверное, без ярких представителей гражданского общества мы бы не поднимали вопрос и на высшем уровне. С мигалками, например. Когда же мы дождемся того, что мигалки останутся на крышах автомобилей только у Президента, премьера и Патриарха. Дождемся?

А. КРАЙНИЙ: Я думаю, что, наверное, мы этого дождемся. У меня есть некие сомнения, нужна ли Патриарху мигалка. Не знаю, наверное. Что касается мигалок, во-первых, за последние годы количество автомобилей в несколько раз было ограничено. Их сегодня, по-моему, 900. На 14-тимиллионную Москву, на 3 миллиона автомобилей и 2 миллиона автомобилей приезжих, согласитесь, это немного. Проблема не в том, чтобы отнять мигалки у чиновников. Это легко сделать, это популистская мера. Что мы получим в результате? Мы все знаем, все об этом говорим, что по улицам Москвы проехать невозможно. Я, едучи к вам (я тоже обладатель «синего ведерка»), был вынужден ее включить, потому что я понимал, что опаздываю категорически. И когда я поеду от вас в Белый дом на совещание, на котором в том числе решаются вопросы, которые касаются всей отрасли, а это 7 миллионов человек-рыболовов, будет ли хорошо, если я на полтора часа застряну в пробке на Пресне? Когда мы ситуацию с пробками развяжем и освободимся с наследием Юрия Михайловича, когда мы решим проблему проезда для всех москвичей, тогда можно поднять вопрос, чтобы оставить 3 или 4 мигалки. Вы забыли сказать, что мигалки должны быть на автомобилях скорой помощи.

Р. КАРИМОВ: Это спецтранспорт. В гостях у РСН глава федерального агентства по рыболовству Андрей Крайний. Мы подводим итоги 2010-ого года в рамках программы «Позиция». Еще одно событие, которое следует обсуждать и делать выводы. Нападение акул или акулы в Шарм эль Шейхе. Кто виноват в данной ситуации? Потому что каждая сторона обязательно обвиняет противоположную. Говорят, что и турист (особенно российский) — шалун, подкармливает рыбу и таким образом привлекает акулы. Кто-то говорит, что обязательно должны быть буйки и ограждения.

А. КРАЙНИЙ: Виноваты-то люди, безусловно. Но самое главное не в этом. Самое главное, что люди с прогулочных пароходов (это не первый месяц происходило и даже не первый год) подкармливали акул. Акулы на этом побережье стали чем-то вроде бродячих крыс на помойках. Это законы эволюции. Зачем носиться в море и ловить тунцов или какую-то рыбу, когда вот, пожалуйста, ближе к берегу — больше еды. И власти курорта эту ситуацию не пресекали, а акул становилось все больше. Они умеют обмениваться информацией друг с другом. В результате понятно, что купающийся или ныряющий для акулы — это абсолютно беззащитное существо, еще более беззащитное, чем любая рыба. Скорости нет у человека в воде, ноль по сравнению рыбой. Поэтому акулы стали нападать. Это акулы, я глубоко убежден. Это не одна акула. Это проблему упустили власти курорта. Они ситуацию никак не мониторили, никак не отслуживали. Допустим в Майями, где эта проблема давно, там постоянно идет оповещение по радио, любой человек, который утром садится в автомобиль и включает радио, ему тут же сообщают обстановку. Ситуацию мониторят вертолеты, там есть защитные сетки. Если — не дай Бог — акула или стая акул подошла к берегу, об этом тут же сообщается.

Р. КАРИМОВ: Майями совершенно другое место. Там нет пьяных россиян.

А. КРАЙНИЙ: В Майями тоже есть россияне. Я полагаю, что все-таки это, скорее всего, случайность. Потому что там пострадали женщины, причем, женщины средних лет. Не девчонки, вывалившиеся из соседнего бара. Я полагаю, что это трагическая случайность. Почему это произошло с россиянами? Это могло произойти с кем угодно. Я был в Шарм эль Шейхе, я нырял с аквалангом там. Я могу сказать, что и мастера-дайверы тоже зачастую за столько лет расслабились и провоцировали акул, устраивая аттракционы с кормлением акул. Пусть песчаных, небольших, которые как бы не нападают не человека. Хотя не так давно, по-моему, в этом году был случай нападения черноморской акулы катрана, которая по размеру меньше человека и не в состоянии нанести ему серьезные раны. Получается так, что человек своим действием провоцирует живую природу. Акулы по природе хищники, одни из самых совершенных. Хищник, который живет на Земле 40 миллионов лет. Понятно, что ресурсы мирового океана сегодня находятся на напряженном уровне. Человечество берет из океана 90 миллионов тонн. Это все, что возможно. Больше брать — это значит уничтожать популяцию рыб. Естественно, разрывается пищевая цепочка, акулам не хватает пищи. И в поисках пищи они начинают метаться и приближаться к берегу. У нас нет нападений, но есть проблема на Камчатке и на Курильских островах, когда начинают касатки к берегу подходить. А это хищники еще более совершенные по своей природе, понимаете? Слава Богу, пока не зафиксировано случаев нападения на человека, но за морским зверем, за рыбой начинают подходить касатки. У нас нет потока туристов, и никто не бросает в воду ошметки, мясные продукты, но опасность такая есть. Что происходит, если посмотреть в целом на мир? Любопытная ситуация. С одной стороны, экологические организации ставят вопрос о прекращении промысла акул. Скажем, акула-мако находится на грани уничтожения. Если промысел не прекратить, ученые говорят, что к 2013 году популяция исчезнет вообще. Это самая добываемая акула. С другой стороны, происходит то, с чего мы с вами начали. Дело не в том, что не надо ездить в Египет или в Шарм эль Шейх. Я полагаю, власти курорта больше нас с вами заинтересованы, чтобы привлечь опять туристов. Но обращаюсь ко всем нашим слушателям, говоря в целом о живой природе. Не надо подрывать то, что устоялось за миллионы лет. Если это происходит, природа может жестоко отомстить.

Р. КАРИМОВ: То есть в поисках виновника можно сказать, что в первую очередь виноваты власти местные, потом представители турфирм, которые тоже должны оповещать…

А. КРАЙНИЙ: В первую очередь местные власти. Они ситуацию упустили, не мониторили, хотя должны были. Красное море рядом, акул много в этом районе. И то, что там с тех пор, как работает этот курорт, не было случаев нападения акул на человека, вовсе не означает, что надо расслабиться и ничем не заниматься. Акулы начинают приближаться к берегу, действительно. Пока случаи единичные. У нас на Дальнем Востоке видели белую акулу далеко в море, но это из всех акул самый совершенный хищник. Это акула, которая нападает из любопытства, даже сытой. Поэтому происходят в мировом океане какие-то события, вызванные, безусловно, антропогенным воздействием. Может сказываться глобальное потепление. Это так. И в первую очередь, если возвращаться к Египту, конечно, виноваты власти курорта.

Р. КАРИМОВ: В гостях у нас был глава федерального агентства по рыболовству Андрей Крайний, который подводил итоги 2010-ого года. Спасибо огромное! С наступившим!

А. КРАЙНИЙ: Спасибо!

Источник: Русская служба новостей