Новости

Андрей Крайний: Воровать становится невыгодно и страшно

О том, как можно оценивать прошедшие в Калининграде митинги, каким образом может повлиять на процессы в регионе позиция его ведомства и об «одном вопросе Владимиру Путину» рассказал на встрече с журналистами глава Росрыболовства Андрей Крайний.

Про яхтенную марину в Пионерском и позицию Росрыболовства, которую никак не «обойти».

Мы действительно возобновили контакт с этой компанией, которая проектирует яхтенную марину в Пионерском. Еще в октябре 2008 года, когда я был в Пионерском, я сказал господам инвесторам: «Вы сначала мне нарисуйте, как вы собираетесь здесь ставить наши пароходы и их разгружать. Вы мне схему покажите, а потом мы будем с вами разговаривать о том, давать ли вам в аренду этот порт или нет». Прошло почти 1,5 года. Они записываются ко мне на прием, приходят и показывают опять то же самое. Я им говорю, что картинки эти уже видел и они действительно талантливо выполнены на компьютере, но я по-прежнему схему разгрузки наших судов не вижу. Говорим дальше. Я спрашиваю: «Как будем разгружать?». Они говорят: «По транспортеру». Покажите мне хотя бы один порт в мире, где такая схема разгрузки существует и компанию, которая такие транспортеры производит. Они говорят: «Не знаем таких компаний, думали у вас спросить». Пошли думать… Потом позвонили и сказали, что они лучше рыбные причалы в другое место перенесут: они будут не там, где яхты. Я вообще не понимал, как у них планировалось, что рядом с променадом, по которому гуляют люди, ездили бы грузовики с рыбой. Странно как-то получалось. Можно, конечно, под землей разгружать, но при таком подходе и на луну можно построить дорогу.

До тех пор, пока мы не увидим, что конкретно они предлагают, а не рисунок на компьютере, никакого нашего согласия не будет, и все попытки и инвесторов, и не инвесторов «решить проблемы» без Росрыболовства будут обречены на провал. И «зайти» через Минтранс не получится. Потому что это порт для обслуживания судов рыбопромыслового флота. Получается, что мы должны разрушить то малое, что у нас есть, и начать строить Потемкинские деревни? Не знаю…

Когда у меня был Доминик Буйон, я ему сразу сказал, что идея очень красивая, и если все будет получаться, то я его обеими руками поддержу. Но мне кажется, что ни сегодня, ни к 2020 году такого количества яхт, как предусмотрено проектом, не будет. Здесь короткий период, когда можно на яхтах ходить. Это не Средиземка все-таки. Поэтому мне кажется, что проект недостаточно хорошо просчитан.

Про «Океаны» и нелюбовь чиновников «на местах».

Сегодня в России работает 67 магазинов «Океан» в 33 субъектах РФ. Растет и ширится движение. Де факто это федеральная сеть. Де юре это сообщество единомышленников, то есть группа малых и средних предпринимателей. В Петербурге, например, 2 магазина «Океан» принадлежат разным владельцам. К сожалению, зачастую «Океаны» открываются не благодаря, а вопреки работе чиновников «на местах». Мы видим понимание и поддержку только со стороны властей регионов Дальнего Востока.

Как говорил Ленин, «По форме правильно, а по духу издевательство». Кому выгодно, чтобы люди не имели возможности покупать рыбу по доступной цене? Мне непонятно. Очень тяжело идет в Москве — это бег в киселе. Министерство экономического развития проанализировало, где принимаются решения, которые увеличивают число административных барьеров и поборов с населения. 75% исходит от субъектов РФ и городов, и только 25% от федеральной власти. Я думаю, что местным властям не то чтобы невыгодно, им просто все равно, что покупают люди и как они едят. Они не слышат, не видят и, наверное, не любят. Но мы все равно это сделаем.

Про рыбную биржу и воровство.

Она в Калининграде будет, но вопрос пока очень тяжело идет. Мы не всегда с рыбаками согласно друг другу киваем. Сейчас ощущается давление лоббистских рыбацких групп, которые категорически не приемлют саму идею создания биржи. Это, в первую очередь, рыбаки Дальнего востока. Говорятся совершенно разные слова: «Это не биржевой товар» или просто «Долго и дорого». Мы не предлагаем всю рыбу продавать на бирже, а только 25%. Кроме того, из этих 25% будет продаваться только валютоемкая рыба: минтай, треска, краб морской еж, а не пескари. Некоторые против по достаточно простой причине. Биржа — это прозрачный инструмент определения цены. Сегодня, когда мы создаем систему, воровать становится невыгодно и страшно — есть что терять. Легче работать легально. Но, вероятно, это такая национальная черта, что хочется уходить от налогов и зарабатывать больше. В результате занижают цену, а разницу получают на месте — в странах юго-восточной Азии.

Когда я был в Испании и рассказал там о наших горячих дискуссиях по поводу рыбных бирж, мой испанский коллега сказал, что у них было абсолютно то же самое и по тем же самым причинам. «Но мы приняли политическое решение, и ситуация изменилась. Люди привыкли и все стало нормально»,— сказал он мне. Сегодня нам все-таки нужно прийти к консолидированному мнению с рыбацким сообществом. Сегодня мы занимаемся просветительской работой и объясняем рыбакам, что это будет выгодно в первую очередь им. В поправках к закону, принятие которого мы ожидаем в зимнюю сессию, эта норма уже есть.

Про федеральный университет и «сферу интересов».

Мы не будем принимать участия в создании Западного федерального университета. В этом, если честно, я не вижу никакой необходимости. Пусть этот университет будет, но растворять наши специальности в общей массе университета — неверно. Специалистов в рыбной отрасли должны готовить специальные люди в специальных заведениях. Мы хотим объединить БГА и КГТУ в одно мощное заведение. Этот процесс рассчитан на пару лет. Здесь главное — финансирование не потерять.

О такого рода экспериментах я рассказывал президенту, и он сказал: «Хватит уже экспериментов. Все итак понятно. Это правильное решение». Для создания федерального университета здесь есть РГУ им. И. Канта и, может быть, какие-то другие заведения… Мы им готовы передать подготовку отдельных специалистов, которые не входят в сферу наших интересов, но сами заведения — нет. Далеко не всегда объединив одно со вторым, можно получить нечто жизнеспособное.

Даже объединение высших и средних заведений нашего профиля — это не то решение, которое можно принять волюнтаристски. Хочу — и все. Люди должны увидеть. Люди должны почувствовать. Однако опыт того же самого Волкогона (ректор БГА — прим. RUGRAD. EU) показывает, что это общее желание. И мы не боимся из-за объединения потерять наш калининградский морской колледж. Мы уже говорили с губернатором по поводу передачи нам калининградской морской школы. Но если ее передавать, то с финансированием. А то без него нам тяжеловато будет все это содержать. Но мы ее заберем…

О своей работе.

В 2009 году мы поймали около 4 млн тонн против 3,3 млн тонн в 2008 году. Мы — единственная отрасль экономики России, которая в 2009 году дала рост ВВП. Он составил 4,5%. За год у нас выросли зарплаты на 25%. Средняя зарплата по стране составила 23 тыс. руб. в месяц. Импорт рыбы в Россию упал, а ее потребление в стране выросло на 30%. Известный вам Геннадий Онищенко в кулуарах передавал через меня огромное спасибо рыбакам. По его словам, в кризисный 1998 год население переключилось с мяса на макароны и хлеб, а сегодня просто поменяли животный белок на рыбный.

Первая рыбодобывающая компания вышла на IPO. Еще несколько компаний готовятся. То есть начинаются нормальные рыночные процессы. Словом, достаточно хорошо и стабильно себя чувствует отрасль. Сегодня у нас нет проблем с трудоустройством. Однако есть две другие проблемы: судостроение и кадры.

Иногда встречаюсь с руководителями рыболовецких компаний, и они говорят нам: «Спасибо, что дали нам избавиться от этой ежегодной драки за квоты на вылов рыбы». Как вы понимаете, она сопровождалась переносом больших сумок с надписью «Динамо» по зданию Федерального агентства по рыболовству и «решением вопросов». Сейчас квоты даны на 10 лет, и когда мне звонят разные уважаемые люди по телефону цвета слоновой кости с гербом и говорят «Нельзя ли нам порадеть за одну компанию, квот добавить», я говорю «Конечно. Пожалуйста, в июле 2017 года обращайтесь. Рассмотрим, а пока — нет». Говорят «Как нет?». А я говорю: «Ну я же не продавщица советского гастронома, и у меня под прилавком нет ничего. У меня на 100% все разделено».

Когда квоты выделялись каждый год, никто из рыбопромышленников не хотел вкладываться. Все ждали, что государство раздаст карты, а потом сообщит, что играть будем в домино. Бизнес капиталоемкий. Флот дорогой. Понятно, что сейчас у рыбаков нет денег на новый флот. Нормальное судно стоит от 40 до 50 млн евро. Норвежцы предлагают по 80 млн евро фантастические суда, но их не поднять по деньгам. Нам нужны проекты и верфи. Нужно заставить наши заводы работать в новых экономических условиях, а то они все свои расходы хотят повесить на 1 пароход. У них километровые цеха и 250 человек работает в конструкторском бюро, где все до сих пор проектируют на доске. Здесь еще проблема менталитета: раньше они строили военный флот, и никто денег не считал.

Сейчас планируем включить механизм лизинга. С «ВЭБ лизинг» и «Росагро лизинг» уже подписаны соглашения. Будем субсидировать лизинговые проценты из бюджета. Квоты на вылов рыбы будут закладываться. Потерять квоту для компании будет страшнее, чем уголовное преследование.

Про «калининградскую ситуацию».

К митингам, прошедшим в Калининградской области, можно относиться по-разному, но все это очень показательно для коллег из других стран, которые говорят, что у нас тут все укатано катком и все молчат. Произошедшее в Калининграде показывает, что общество гражданское у нас есть. И людей может объединить не только транспортный налог. Общение с оппозицией, какая бы они не была — маргинальная или нет, не важно — должно быть в режиме он-лайн. В таком режиме должна общаться власть с народом. Это то же, что и с магазинами «Океан». Это явления однопорядковые, хотя, может быть, и разные по остроте и звучанию. Надо любить людей. Надо с ними разговаривать, даже если они не правы. Когда вы общаетесь народом — вы чувствуете пульс и можете вовремя купировать те или иные вопросы. Калининградские проблемы ведь были по всей стране. И безработица, и предприятия закрывались. Здесь случилось это, наверное, потому, что на все это не обращали или обращали не должное внимание. «Калининградская ситуация» — это повод задуматься всем, в том числе и правящей партии, и губернаторской администрации, и главе города. Москва задумалась — целый десант чиновников состоялся. Словом, все это нормальный процесс. Не надо никого бояться.

Про вопрос Путину.

Я беспартийный. Однажды я спросил Владимира Владимировича: «Ничего, что я беспартийный?». Он мне: «А что такое?». Я ему: «Ну я просто спрашиваю…». «А я тоже беспартийный»,— ответил мне Владимир Владимирович. У нас сегодня и министр финансов беспартийный, и министр обороны. Я вступал в одну партию однажды… Мне хватит.

*Встреча Андрея Крайнего с журналистами проходила в конференц-зале медиахолдинга «Западная пресса». На мероприятие глава Росрыболовства опоздал на 1,5 часа, задержавшись на переговорах с замполпреда президента по СЗФО Александром Дацышиным.

Источник: РуГрад