Новости

31.01.2008 ИЗВЕСТИЯ: МАФИЯ НЕ БЕССМЕРТНА. РОСКОМРЫБОЛОВСТВО БЕРЕТСЯ ЭТО ДОКАЗАТЬ

Роскомрыболовство, похоже, засучило рукава и всерьез принялось приводить в порядок российский рынок морских и речных биоресурсов, до последнего времени пребывавший в состоянии анархии. Ловилось все, что можно было поймать, и продавалось туда, куда проще было продать. Как заметил однажды глава агентства Андрей Крайний, еще Петр Первый говорил: "Рыбацкое дело - воровское". И, надо признать, с тех времен мало что изменилось. Достаточно привести пару цифр: при общем объеме вылова биоресурсов в 5 млрд долл. в год стоимость добытых браконьерами черной икры и осетровых достигает 1 млрд долл. в год. И это только то, что касается осетровой икры, не говоря о других разворовываемых рыбных запасах. Причем, далеко не всегда браконьеры действительно являются настоящими грабителями. Многие рыбаки просто вынуждены вылавливать сверхквотные биоресурсы, чтобы добыть себе средства к существованию.

И в то же время цены на рыбу в России таковы, что простые граждане часто не могут себе позволить побаловаться даже минтаем. Результат - средний россиянин потребляет в год 12,5 кг рыбы при научно обоснованной норме в 23 кг. Правительство полагает, что положение сможет поправить учреждаемая рыбная биржа. Что ж, поживем-увидим. А пока на повестке дня стоит именно борьба с повсеместным браконьерством. Не так давно был принят закон об уничтожении нелегально добытых и конфискованных биоресурсов, в частности, той же черной икры. Правительство полагает, что таким образом сумеет разорвать коррупционную цепочку браконьер-чиновник-продавец. Получится ли? На этот и другие вопросы отвечал в ходе прямого эфира Русской Службы Новостей руководитель Роскомрыболовства Андрей Крайний. Вел эфир Андрей Добров, который любезно предоставил "Известиям" возможность задать свой вопрос главе агентства.

Вопрос от газеты "Известия": уничтожение конфискованной черной икры вряд ли переломит ситуацию с ее браконьерской добычей и нелегальной продажей. Лишившись одного канала, рыбная мафия задействует другой. Имеет ли представление Роскомрыболовство, какие методы может использовать рыбная мафия, лишившись возможности продавать якобы конфискованную черную икру по липовым документам?

- Вообще в приложении к закону об уничтожении конфиската указано 50 видов биоресурсов, так называемых, валютоемких и особо ценных. Однако основное внимание СМИ почему-то уделяют черной икре. Ну, давайте о ней.

Что дало принятие этого закона? Не секрет, что до его принятия были все возможности для образования коррупционных цепочек. Происходило это следующим образом. Когда-то рыбаки просто браконьерничали и каким-то образом поставляли на рынок икру. Затем государство само дало им механизм: надо было выловить осетра, вспороть ему брюхо, вытащить икру, прийти к милиционеру, "повиниться" перед ним, милиционер эту икру конфисковывал и передавал для реализации в так называемую уполномоченную фирму, то есть фирму, уполномоченную РФФИ. Некий оценщик эту икру оценивал, как правило, в 100 раз ниже рыночной цены (такая же история с мобильниками, бытовой техникой и так далее), затем деньги вносились в бюджет из расчета, допустим, 100 рублей на килограмм черной икры, а продавалась она на рынке по реальной цене. Продавцу же выдавалась справка, что он торгует конфискованной икрой. Вот под эту справку, в которой было указано, условно говоря, 100 кг черной икры, пропускались тонны. Всякий раз, когда приходила проверка, продавец гордо показывал справку, говорил: "Видите, я торгую конфискатом, я заплатил деньги в бюджет, все замечательно!".

Когда было принято решение эту цепочку ломать, возникла необходимость принятия закона об уничтожении конфиската. Я хочу привести один пример, какой был уровень лоббизма против этого закона. Подряд пять прямых поручений президента РФ принять этот закон растворялись, пропадали, заговаривались, согласовывались и пересогласовывались. Наконец, когда проект федерального закона был согласован уже всеми министерствами и ведомствами, согласованный экземпляр растворился где-то в коридорах власти, он исчез бесследно, его так и не нашли. Проводилось даже служебное расследование - безрезультатно. Поэтому пришлось пересогласовывать закон, вносить его в Госдуму, и затем депутаты его утвердили.

Да, уничтожение конфиската, наверное, не панацея. Но мы боремся с браконьерами с двух сторон. С одной стороны - природоохранная прокуратура, милиция, пограничники, Роскомрыболовство, таможенники, все мы носимся по реке и ловим браконьеров в заводях, в камышах.

А с другой стороны, мы прекрасно понимаем, что когда на кону стоит сумма порядка 1 млрд долл., понятно, что браконьеры всегда найдут себе "кураторов". Все браконьерские бригады, как правило, чьи-то, кто-то их опекает. И поэтому правоохранительные органы носятся избирательно: "своих" браконьеров они не ловят, а ловят "чужих". И когда мы слышали, что та или иная браконьерская бригада задержана, это означалось всего лишь, что между силовыми ведомствами возникли трения.

Таким образом, пока мы не выдернем прилавок из-под рук браконьера, ничего не получится. До тех пор, пока есть экономический смысл поставлять браконьерскую икру на рынок, бороться на реке бесполезно. Поэтому и был принят закон о конфискате. И если мы доведем - а мы доведем - применение закона до логического завершения, и браконьерскую икру станет чрезвычайно сложно довезти и продать, экономический смысл браконьерства пропадет. И тогда оно само собой зачахнет.

Я хочу привести пример: Астрахань вы ни на самолете, ни на поезде без досмотра не покинете. Даже если вы большой чиновник, и летите через VIP-зал, там все равно стоит капитан или майор милиции и очень внимательно досматривает ваш багаж.

Понятное дело, что этим браконьерам надо дать работу, понятно, что десятилетиями они жили на деньги от торговли браконьерской икрой. Следовательно, нужны рыбопромысловые предприятия на реке, предприятия по переработке рыбы на берегу, чтобы у людей появилась работа. В противном случае, борясь с браконьерством, мы просто лишим людей средств к существованию.

Вместе с тем, я полагаю, что закон об уничтожении конфиската уже сегодня дает свои плоды, подчас неожиданные. Крупный бизнес заинтересовался строительством заводов по производству товарного осетра.

Что делает государство? У нас есть заводы по производству малька, которого мы потом выпускаем в естественную среду обитания, чтобы поддержать популяцию. А на заводах по искусственному воспроизводству рыбы осетра можно вырастить прямо в пруду, у нас есть технология получения икры без убийства осетра. Вообще, я хочу сказать, мы первые в мире по технологиям производства осетровых, абсолютные лидеры.

Так вот, крупный бизнес заинтересовался строительством заводов, где икра будет получаться легально, один такой завод уже строится в Калуге, в Рязани строится завод и в Самаре завод проектируется. А немцы строят завод в Новосибирске. Как только крупный бизнес понял, что мы боремся с браконьерами всерьез, тут же такое производство стало экономически привлекательным.

Позже, отвечая на другой вопрос, Андрей Крайний добавил:
- То есть одного закона об уничтожении конфиската мало, конечно. С одной стороны мы должны предложить альтернативу, выращивать осетровых искусственно, на заводах, а с другой стороны - четко контролировать оборот. Потому что цена вопроса такова, что криминалитет будет искать любую лазейку.

Я прекрасно понимаю, что как только мы введем какую-то маркировку, тут же начнутся подделки. Но у наших ученых есть паспорта ДНК осетровых. И взяв на пробу икры, мы можем определить, откуда этот осетр, вплоть до того, что, если у нас есть образцы с каждого завода, мы вам назовем завод. Поэтому вся икра, которая продается в магазинах, должна быть искусственно выращенной, потому что мы еще лет десять не сможем промышленно брать осетров в Волге - чтобы восстановить популяцию. Таким образом, мы перекроем браконьерам любые дорожки. Вот тогда поголовье осетров начнет расти.

Поэтому основное положение - чтобы частный бизнес занялся этим, это не дело государства, мы должны только контролировать оборот.

Вопрос от газеты "Известия": хорошо, через 10 лет популяция восстановится, и, видимо, будет снова разрешен промышленный вылов осетра. А не вернется ли в результате все на круги своя, не возродится ли браконьерство?

- Мне кажется, все-таки, как бы мы ни сетовали на жизнь, люди меняются и общество меняется. Через 10 лет вырастет новое поколение рыбаков, которые не будут так браконьерствовать, как сейчас. То есть, конечно, какое-то браконьерство появится, но мы не собираемся через 10 лет отменять закон об уничтожении конфиската.

И потом, вы знаете, я рассказывал уже пример, что происходит с сознанием людей. Недавно один федеральный министр послал по случаю семейного торжества водителя на рынок купить банку икры. А потом подумал: "Вот сейчас этого водителя на рынке при покупке банки икры задержат, а чья машина? Министра! Как потом я буду президенту все это объяснять? Да ну ее к черту, эту икру! Себе дороже".

Вот когда уже власть предержащие начинают думать, что себе дороже, когда они уже понимают, что все всерьез, это означает, что начинает меняться сознание.

Я уже говорил и повторю: осетру 30 млн лет, это реликтовая рыба, и я не хочу быть человеком, при котором она исчезнет с лица земли.

Читатели "Аргументов и фактов" задают вопрос, можно ли реально снизить цену на рыбу?

- Можно конечно. Вы понимаете, когда смотришь на цепочку, как формируется цена, порой возникает недоумение. В среднем по стране наши рыбопромысловые компании работают с рентабельностью 2-4%, а у покупателя в магазине создается впечатление, что рыбаки жируют. Я приведу пример по селедке, очень показательный. Мы сегодня отдали свой рынок селедке из Норвегии и Исландии. В то же время сельдь с Дальнего Востока ничуть не хуже по качеству, а стоит 14 рублей килограмм - в своем регионе. Еще 9 рублей стоит ее довезти. А на прилавке в московском магазине эта селедка стоит 80 рублей. С ней ничего не делали, не солили, не коптили, не закатывали в банку.

То есть разница - у перекупщиков и федеральных ритейлеров. Более того, рыбаки по 30-60 дней ждут денег за поставленную рыбу.

Если мы вводим рыбные биржи, сейчас мы работаем над постановлением правительства, которое определит порядок деятельности бирж, то, полагаю, мы сможем избавиться минимум от пяти посредников между производителем и продавцом. А в среднем, между рыбопромысловой компанией и торговой сетью находятся до семи посредников, которые ничего не делают, просто перекладывают бумажки.

К слову сказать, я читаю в газетах гневные филиппики, что Минсельхоз, МЭРТ собирают ритейлеров, заставляют их ограничивать рост цен на продукты первой необходимости. Наверное, это не совсем рыночная мера. Но, например, в Японии законодательно ограничена наценка в 5% на рыбную продукцию при каждой перепродаже. Мы порой просто не знаем опыта ведущих рыболовных стран, и поэтому нам иногда кажется, что то, что делаем мы, происходит впервые в истории человечества. Но когда начинаешь изучать опыт соседей и советский, кстати, опыт, понимаешь, что это дорога, по которой уже многие прошли.

Кстати, еще раз о рыбе и цене на нее. В 2007 году мы поймали 3,25 млн т рыбы, 1,3 млн т отправили на экспорт, 1,15 млн т импортировали. Почему так происходит? Мы вывозим, как говорят рыбаки, "колодку", мороженую необработанную рыбу, и зачастую импортируем обратно свою же рыбу, но уже обработанную. Например, филе минтая Made in China: весь минтай в Китае охотоморский или беринговоморский, другого минтая в КНР просто нет. Рыбу завозят из России, перерабатывают и поставляют на наш же рынок. Соответственно, и цена...

Мы, кстати, намерены запретить иностранцам прямой промышленный промысел в нашей экономической зоне. Безусловно, речь не идет о межправительственных соглашениях, речь идет о том, что мы должны предложить нашим иностранным коллегам вкладываться в переработку на берегу, а что касается прямого промысла в море, мы в состоянии справиться сами.

А японцы, например, не считают наши воды только нашими, они считают их своими тоже. Как мы им запретим, стрелять будем?

- Нет, ну стрелять, не стрелять... Есть гораздо более цивилизованный опыт. Только что у меня один из работников комитета вернулся из Италии. Мы смотрели опыт постройки особых судов, они там используются для жандармерии, а мы хотим использовать для рыбоохраны. На них установлена пушка, стреляющая краской. И достаточно хорошо стреляет, не менее точно, чем обычная. В результате попадания стекло рубки заливается краской и дальше плыть невозможно, не видно, куда.

Вообще, если вернуться к браконьерам, их можно разделить на три большие группы.

Первая - это добросовестные российские рыбаки, у которых есть разрешение на право лова, но которые по тем или иным причинам перелавливают. То есть, получив рыболовный билет, условно говоря, на 100 т краба, они ловят, допустим, 120-130. Потом прямо в море подходит транспорт, излишек перегружается - и либо в Японию, либо в Южную Корею.

Вторая - это браконьеры, которые действуют под так называемыми "удобными" флагами. В результате у нас в последние два года появилось много кораблей представляющих такие "великие" морские державы, как Камбоджа, Монголия, Грузия и Сьерра-Леоне. И так как у нас с этими странами нет вообще никаких соглашений в области рыболовства, возникают порой затруднения, как с этими браконьерами разбираться.

И третья группа - это так называемые "черные пираты" или "летучие голландцы". Корабли, которые без опознавательных знаков, без названия и без документов. Они заскакивают со стороны, дипломатично говоря, стран АТР, хватают все, что удастся схватить, и улепетывают назад.

Стоит заметить, что экономика северного Хоккайдо полностью зависит от наших браконьеров. В порту Ваканаи пять крабоперерабатывающих заводов, полностью работающих на браконьерском крабе. Поэтому дальше деклараций о том, что необходимо бороться с подобным промыслом, речи не идет.

Я так понимаю, сейчас обычная практика: любое судно может выбирать, куда оно повезет рыбу.

- Совершенно справедливо. Какая правовая база того, что происходит? Существует 12-мильная зона, по краю которой проходит граница Российской Федерации. А за ней начинается 200-мильная исключительная экономическая зона России. Но эта зона не является территорией России. Следовательно, 90% уловов российские рыбаки добывают де-юре вне пределов РФ. И потому поймали - и поехали, куда удобно. А удобно, например, в Ваканаи, потому что там не спрашивают о происхождении рыбы, расплачиваются прямо на пирсе, никаких налогов...

Поэтому мы ввели такую законодательную норму: с 1 января 2009 года вся продукция, которая выловлена в исключительной экономической зоне России, доставляется для оформления в таможенную зону РФ. Кстати, эту норму (к вопросу о лоббистах) пытались принять 8 лет, и ничего не получалось. Почему с 2009 года, а не с 2008? Потому что надо подготовить берег, порты.

На самом деле, это не наше изобретение. Грех сказать, в Мавритании и Марокко действуют такие нормы, а мы как-то задержались. Мы полагаем, что на легальных рыбаков эта норма окажет отрезвляюще действие.

Мы также ужесточили наказание за браконьерство. С 1 января 2008 года мы имеем право за грубое нарушение правил рыболовства отнимать у компании квоту на вылов рыбы. Поверьте мне, это гораздо более серьезная мера, чем любой денежный штраф. Штрафы небольшие сегодня, и даже если мы их увеличим, понятно, что раз человек промышляет краба, то ни 10, ни 100 тысяч долларов для него не критичны. А вот когда мы изымаем у него квоту, то это критично. Тем более, что с 1 января 2009 года мы будем давать рыбакам квоты на 10 лет. И у проштрафившегося рыбака могут фактически отнять бизнес. Понятно, что за нарушение на одном судне мы не будем полностью отнимать квоту у компании, у которой этих судов 20, мы отнимем то, что приходится на одно судно.

И крупный бизнес, которому есть, что терять, среагировал. А крупные компании в рыбном бизнесе, это те, у кого годовой оборот составляет 350-400 млн долларов. Они готовы работать по правилам. Для них браконьер плох еще и тем, что ломает рынок, внешний рынок. Ведь не секрет, что цена на красную икру, икру минтая, за последние годы упала в 2,5 раза именно из-за варварских переловов, из-за того, что браконьер готов отдать продукцию за любые деньги. И крупный бизнес говорит: если государство начинает бороться всерьез, то мы всех браконьеров знаем, с легким сердцем отдадим всех.

А вот вы говорили, бизнес заинтересован в том, чтобы строить заводы по производству осетра. А кто конкретно?

- Сейчас пока идут переговоры, мне бы не хотелось называть конкретных людей. Но я скажу так: у меня была беседа с представителем российской металлургии, миллиардером, входящим в список Forbs, и он заинтересован инвестировать. И еще были первоначальные переговоры с нашей очень крупной инвестиционной компанией, которая тоже готова вкладывать. И в первом, и во втором случае речь идет об инвестициях в сотни миллионов долларов. И я думаю, мы выйдем на подписание протоколов о намерениях. Другие бизнесмены уже строят заводы в Калуге и в Рязани. Такой завод стоит около 30 млн долларов.

Крупный бизнес почувствовал, что отрасль стоит на пороге консолидации. Люди видят перспективу. Вполне реально за три года создать в рыбной отрасли компанию с капитализацией от миллиарда. Рыбный бизнес - штука очень затратная и окупается долго. Но когда закончились все бизнесы, где окупаемость год-два, появились свободные деньги, то предприниматели стали смотреть на длительную перспективу.

Материал подготовил Денис Давыдов.

15:30 31.01.08

В России в 2008 году разрешено выловить 233 тонны осетровых в научных целях Gzt.Ru 02.02 11:22

Квоты на отлов получат хозяйства, добывающие не менее 12 т рыбы в год Взгляд-инфо 01.02 13:02

Закиньте невод. Томский вестник 01.02 06:03

Заместитель Главы администрации области Александр Филиппов провел заседание областного ... ADVIS.ru 31.01 16:23

Рыбхозяйства Кубани в 2008 году планируют дать к продаже 90 тонн рыбы Юга.ру 31.01 14:26

В России начали строить заводы по производству черной икры Российская газета 31.01 13:49

Госкомрыболовство: не выдано ни одного разрешения на экспорт черной икры AgroNews.ru 31.01 12:00